Иван Охлобыстин: «Я шут его величества народа!»

Читайте МН в TELEGRAM ДЗЕН

Какого Охлобыстина мы только не знали. И сценариста, и режиссера, и актера, и телеведущего. И даже священника! А оказывается, он еще и плодовитый писатель.

Ну просто на все руки от скуки! Недавно выпустил очередную книгу. Между прочим, уже тринадцатую по счету!

— Иван, о чем же ваш новый труд?

— Действие происходит в конце 80-х в Тушино. А герои — компания подростков с их заботами и интересами. Вообще Тушино — удивительный район: там не прижилась ни одна преступная группировка, были только хулиганы. Ну а для меня это тоже особое место. Потому что мое проживание в этом районе связано с переменами в моей жизни, там родились все мои дети, кроме Васи, который родился в Средней Азии. У меня огромное количество друзей оттуда. Этот район — как микровселенная. А эта книга — моя песнь любви к этому району и Москве.

— А какой для вас была Москва тогда, 35 лет назад, и какая она для вас сейчас?

— Она разная. Тогда, в 1988 году, мне было 22 года. Я был влюбленный и уже демобилизованный из армии студент ВГИКа. Мои мечты на тот момент свершились, и я был абсолютно счастлив… А сейчас происходят великие исторические события, и я очень доволен, что они происходят. Я с 2011 года «топлю» за эту тему. Мы шли в никуда, а сейчас у нас есть шанс прийти туда, куда надо. У меня много детей, у меня появились внуки… Вообще мне сложно сравнивать оба времени — это два разных счастья. Мы в разные периоды жизни счастливы по-разному…

«ЕСЛИ Б НЕ УЗНАВАЛИ – БЫЛО БЫ КРУТО»

— Если в книге речь о подростках, то каким подростком были вы?

— Я был таким средним подростком, как и все. И был уверен, что все будет хорошо. Я решил поступать во ВГИК в восьмом классе, когда наконец понял, что волшебников не бывает, а самая близкая профессия к ним — кинорежиссер. Позже я отказался и от этой профессии.

— Почему?

— Потому что понял, что как кинорежиссер я не очень. Потому что кинорежиссер сочетает в себе и творческое, и административное начало. Я снял один фильм и окосел от усталости. А у кого-то это естественно идет, и люди не замечают этой тяжести.

Я вот за Климом Шипенко наблюдал на съемках «Холопа». Он прекрасный режиссер, и у него эта работа не вызывает дискомфорта. А во мне нет этого сочетания творчества и администрирования, для меня, когда это вместе, — это катастрофа! Я, конечно, мог бы снять один-другой фильм, получить все необходимые дивиденды, но я, скорее, свихнулся бы или получил бы инсульт. И я решил себя оградить от этого и стал неплохо зарабатывать писаниной: писал сценарии и получал за это деньги.

Я вел аскетичный образ жизни, много мне не нужно было. А потом меня позвали в кино сниматься. Для меня это было необычно — я же поступал на кинорежиссера. Мне флер и гордыня актерская далеки. То есть это не то, чего я хотел изначально, и эти медные трубы для меня не опасны. Гордыня режиссера реализуется в том, что он, даже сидя в пустом зале, смотрит на экран, там происходят какие-то события, и он понимает, что полгода назад этих людей не было, эти герои не встречались, никто никого не любил, никто ни за кем не охотился и он — творец всего этого. А артист, насколько я понимаю, получает больше удовлетворения от узнаваемости, от популярности. Я же, честно говоря, кроме обязательств, ничего в этом не вижу. Если бы меня не узнавали на улице, то было бы круто! Я давно не гулял по Москве, я в метро не был тысячу лет. И не потому, что я какой-то «зажравшийся перец», а потому, что я войду — и не выйду. Я буду общаться с милыми людьми, буду фотографироваться, давать всем автографы… Я же не смогу отказать. И когда наступила пандемия, я был самый благодарный за масочный режим человек: я надел маску, спустился в метро, стоял в толпе людей, всматривался в эти родные лица, слушал эти простые разговоры и был счастлив! Я был бы рад, чтобы масочный режим продолжился, меня бы это избавило от необходимости фотографироваться. Хотя, конечно, по просьбе людей я всегда это делаю. Потому что понимаю, для кого я работаю: я шут его величества народа!

«ИГРАЮ СУМАСШЕДШИХ И МОНСТРОВ»

— Где вы сейчас снимаетесь?

— У меня сейчас сложный период. Потому что такой тайфун производственный. Из-за того, что в том году многие артисты, наложив в штаны, через Верхний Ларс убежали или намеревались это сделать, продюсеры перенесли много съемок на этот год. И проект на проект наложился. Сейчас я снимаюсь каждый день, выходной — только раз в месяц. Но что есть, то есть, я себе не принадлежу, я — часть киномира. А киномир — это прежде всего цеха: операторские, костюмерные и так далее. Я не могу подвести коллег, поэтому везде снимаюсь. Второй «Холоп» сейчас выйдет, третий «Полярный» сняли, потом — «Больше, чем футбол», «Суррогатная мать». Дальше «Жуков», к которому мы еще не приступили, еще какой-то фильм…

— Это нужно брать отпуск, чтобы все потом посмотреть.

— Ой, да я большую часть своих фильмов до конца не видел. Даже «Интерны» до конца не посмотрел! Вот когда пойму, что вплотную подошел к «Альцгеймеру», я всех оставлю, попрошу записать мне мои фильмы на флешку и буду каждый день смотреть, анализировать и вспоминать. Это будет мой коридор в прошлое.

— Как вы оберегаете свою семью от сумасшедших поклонников?

— У нас нет таких. Вы знаете, видимо, мои роли отпугивают. Меня же зовут в основном сумасшедших играть и монстров. Я всегда играю сумасшедших холериков, хотя сам по темпераменту сангвиник. Если бы я был красавцем, как Козловский, то это, наверное, одно. Поклонницы, наверное, страдают по нему. А меня никто не мучает. Сумасшедшие заняты собой, девчонки — Козловским, все на своих местах… Милостью Божией меня все это миновало.

— Сейчас стали возвращаться сериалы, которые когда-то были популярны. Если предложат сыграть в новых «Интернах», войдете в одну реку дважды?

— Не знаю, может, и захочу. У меня смешная была ситуация: приехали в госпиталь прямо на передовой. Буквально метров 200 — и там уже летит, гремит!.. Старая больница, которую переделали под госпиталь. Выходит ко мне хирург, такой молодой, интересный. Рядом с ним собачка с красной облезлой спиной. Я говорю: «А что с собачкой?» Он мне: «Да я шел обедать и вижу: собачка ранена осколком. А я люблю животных, подумал: черт с ним, с обедом, прооперировал ее и спас. И вот теперь она — мой верный помощник…» Но это так, отступление такое лирическое… Он пригласил меня подняться в операционную: «Пойдем к другим хирургам нашим, им интересно будет: ты же доктор Быков!» Мы поднялись в операционную, а там два молодых хирурга оперируют солдат. Говорят: «О, доктор Быков приехал!» А я им: «Да, шестой сезон: «Интерны на войне».

«ВОЗМОЖНОСТЕЙ – НУЛЬ!»

— У вас уже есть два внука. А какой вы дедушка?

— Фанатичный! Я не верил, когда говорили, что своих внуков будешь любить больше, чем детей. Потому что я своих детей до обморока любил! А с внуками действительно так. Моя любовь к ним уже переходит границы здравого смысла! (Смеется.)

— Несколько лет назад вы сказали, что выдадите — жените всех детей своих и уйдете с женой Оксаной в горы. Осталась ли эта мечта?

— Осталась. Но возможностей — нуль! Теперь есть внуки. Может быть, мы когда-нибудь предпримем волевое усилие и нам удастся что-то реализовать. Но боюсь, что нас не отпустят. Поэтому пока отдохнуть не удается. Я сейчас встаю в полседьмого утра. Хожу по лесу или езжу на велосипеде. По дороге записываю на диктофон, если у меня появляется какая-то идея. Возвращаюсь домой и до поездки на съемки все это записываю, потом еду на съемочную площадку, потом кое-какой возвращаюсь домой…

Мы, правда, в конце лета усилиями Оксаны на семь дней съездили в Калужскую область — в место, где я родился, в Тарусу, в дом отдыха. И неделю думали, чем там заняться. Полагали, что будут грибы, но стояла жаркая погода, долго не было дождей. Попали не в тот момент. Перед нами носили полные корзины, после нас носили полные корзины, а мы никак.

Посмотрели мы по сторонам, поели в местных ресторанчиках, бессмысленно погуляли по лесу. Нашли пять лисичек — вот это, пожалуй, главное событие из того, что случилось со мной в моем отпуске…