Бразилия и Аргентина захотели создать собственное «евро». Каковы их шансы

Лидеры Бразилии и Аргентины объявили об активизации движения к общей валюте, которая должна в том числе уменьшить их зависимость от доллара. Спектр реакций экономистов широк — от «это безумие» до «есть потенциал для интеграции»

Президент Бразилии Луис Инасиу Лула да Силва и президент Аргентины Альберто Фернандес в совместной статье объявили, что приняли решение «активизировать обсуждение единой южноамериканской валюты, которая может использоваться для обслуживания как финансовых, так и торговых потоков, уменьшит операционные издержки и внешнеэкономическую уязвимость [двух стран]». РБК с помощью экспертов проанализировал детали плана, его риски и перспективы.

Что известно про инициативу

Еще в 2019 году бывший в то время президентом Бразилии Жаир Болсонару заявлял, что Бразилия и Аргентина готовятся сделать «первый шаг» на пути к «мечте о единой валюте в блоке МЕРКОСУР [Аргентина, Бразилия, Уругвай, Парагвай]». Тогда идея была встречена со скептицизмом в Бразилии: спикер национальной палаты депутатов предположил, что план может привести к ослаблению бразильского реала и возвращению инфляции, а Центробанк страны официально опроверг какие-либо обсуждения валютного союза.

В 2021 году бразильский министр экономики Паулу Гедес заявил, что в потенциальном валютном союзе в МЕРКОСУР Бразилия моглабы взять на себя роль, которую исполняет Германия в еврозоне.

«Ожидается решение о начале изучения параметров, необходимых для единой валюты,— они включают в себя и бюджетные вопросы, и размер экономик, и роль центробанков»,— сообщил Financial Times министр экономики Аргентины Серхио Масса. По данным издания, Бразилия предложила назвать эту валюту sur, что переводится как «юг». Инициаторы надеются, что она поможет южноамериканским странам сократить зависимость от доллара, сообщила FT. Первоначально это будет двусторонний проект, к которому затем пригласят присоединиться другие латиноамериканские экономики.

Валюта sur не заменит реал и аргентинский песо— по крайней мере на первых порах— и будет использоваться параллельно с ними, уточняет аргентинское издание Perfil. Министр финансов Бразилии Фернандо Аддад подчеркнул в воскресенье, 22 января, что две страны с помощью нового инструмента хотят укрепить взаимную торговлю и не собираются отказываться от собственных валют. По данным Bloomberg, переговоры находятся на очень раннем этапе, никаких сроков по достижению цели не определено.

Зачем понадобилась «общая валюта»

Пояснения бразильских и аргентинских чиновников показывают, что речи о создании валютного союза по аналогии с еврозоной не идет. «Нужно что-то, что позволит нам увеличить двустороннюю торговлю, учитывая, что Аргентина— это одна из стран, которая покупает готовую продукцию у Бразилии и наш экспорт туда снижается»,— указал глава бразильского Минфина (цитата по Bloomberg).

В декабре 2022 года аргентинский сайт Buenos Aires Herald сообщал со ссылкой на источники, что «фокус будет на создании общей валюты», а этот концепт отличается от «единой валюты, поскольку не предполагает отказ от национальных валют Бразилии и Аргентины». Такая валюта позволит Аргентине закупать бразильские товары без необходимости тратить доллары из резервов, утверждало издание.

Торговля между Аргентиной и Бразилией страдает из-за дефицита долларов в Аргентине, сказал Аддад. Валовые резервы Центробанка Аргентины составляют около $43 млрд, но чистые резервы (за вычетом валютных обязательств) оцениваются лишь в $6 млрд, сообщал Reuters ранее в этом месяце. Аргентинские импортеры покупают доллары на официальном контролируемом регуляторами валютном рынке, где курс составляет 183 песо за доллар по состоянию на 23 января. Однако на черном рынке доллар стоит в два раза дороже— 373 песо. Учитывая такой разрыв, импортерам выгодно получать доллары на официальном рынке, из-за чего они идут на мошеннические схемы— завышают заявки на импортные разрешения, сообщали СМИ минувшей осенью.

По данным ООН, в 2021 году Бразилия экспортировала в Аргентину товаров на $11,9 млрд, а ввезла из Аргентины— на $12,4 млрд. Бразильский экспорт в соседнюю страну в 2017 году достигал $17,6 млрд, а в 2018-м— почти $15 млрд. Около половины бразильского экспорта в Аргентину приходится на автомобили и автозапчасти, промышленное оборудование и черные металлы. В 2022 году официальный курс доллара к аргентинскому песо вырос на 76%, тогда как бразильский реал, напротив, укрепился к доллару примерно на 5%. Это означает, что экспортная конкурентоспособность Бразилии снизилась относительно Аргентины.

Почему проект раскритиковали

Большинство экономистов восприняли новости о потенциальной общей валюте Бразилии и Аргентины как инициативу создания валютного союза. «Это безумие»,— коротко прокомментировал в Twitter идею общей бразильско-аргентинской валюты бывший главный экономист Международного валютного фонда Оливье Бланшар.

«Те аргентинцы, у которых еще есть какие-то возможности сберегать, уже сделали свой выбор— и это не песои не реал»,— цитирует Perfil местного финансового аналитика Кристиана Бутелера, отмечая, что, очевидно, этот выбор— доллар США.

Валютный союз между Аргентиной и Бразилией, подобный еврозоне,— нереализуемый сценарий, считает глава независимой исследовательской компании Steno Research Андреас Стено Ларсен. Ключевая процентная ставка в Аргентине выше, чем в Бразилии, на 61 процентный пункт (в Аргентине— 75%, в Бразилии— 13,75%), что связано с высокой инфляцией в Аргентине— 95% по итогам 2022 года. «Центральный банк в валютном союзе должен найти тот уровень ставки, который оптимален для обеих экономик»,— пишет аналитик, напоминая, как трудно было Европейскому центробанку найти компромисс между потребностями Германии и Греции.

Если основная масса контрактов в Латинской Америке, а также с другими континентами будет номинирована в региональных валютах, то устойчивость этих валют и удобство их использования повысятся, говорит руководитель центра макроэкономических исследований Сбербанка Олег Шибанов. «Тогда компаниям и гражданам будет легче размышлять в терминах этих региональных валют. Контракты перестанут выражаться в долларах или евро»,— отмечает он.

Проблема в том, что устойчивость экономик Бразилии и Аргентины не такая высокая. «Мы видели как экономические, так и валютные кризисы в обеих странах. Более того, Аргентина— единственная страна мира, в которой уже было три дефолта по облигациям в ХХI веке. Поэтому уверенно заявить, что совместная валюта будет в достаточной мере устойчивой и перестанет значительно колебаться по отношению к другим валютам, сейчас сложно»,— предупреждает Шибанов. «Если Аргентина вступит в валютный союз, инвесторы, возможно, понизят оценку риска в отношении аргентинского долга, но готовали Бразилия это спонсировать?»— рассуждает Ларсен.

Основной риск связан со стартовой неоднородностью финансовых показателей двух стран, отмечает главный экономист «Ренессанс Капитала» по России и СНГ Софья Донец. «Более волатильная финансовая система— в данном случае Аргентины— может увеличить волатильность валюты и для партнера»,— поясняет она.

Также играет роль разница в чувствительности двух экономик к внешним шокам. Если одна страна, например, экспортирует сырье, цены на которое снижаются, она может стабилизировать эффект для своего платежного баланса через ослабление своей валюты. Но если партнер по валютному союзу не продает этоже сырье, то для него ослабление валюты, наоборот, будет нарушать баланс во внешних потоках. По словам Донец, с такой проблемой сталкиваются страны ЕС с момента введения общей валюты, хотя опыт ЕС показывает, что единая валюта имеет и устойчивые плюсы— в усилении общей интеграции, снижении транзакционных издержек, углублении общего финансового рынка.

Теория оптимальных валютных зон и практика еврозоны говорят о том, что для успеха региональной валюты страны должны быть экономически и политически похожи, должны быть важными торговыми и финансовыми партнерами друг для друга, отмечает директор группы суверенных рейтингов и макроэкономического анализа АКРА Дмитрий Куликов. Кроме того, они должны быть готовы к дальнейшей интеграции, чтобы, например, облегчить потоки труда и капитала, сглаживать шоки фискальными методами, чтобы защитить валютный союз. «Устойчивый валютный союз— это существенно больше, чем просто использование одной валюты»,— подчеркивает эксперт.

По словам Куликова, предпосылки для большей экономической и финансовой интеграции Бразилии и Аргентины, а также других стран МЕРКОСУР объективно есть, но и препятствий для этого «более чем достаточно». В частности, продвижение по пути монетарного союза потребует политической поддержки этой идеи на протяжении нескольких десятилетий, говорит Куликов, а это может быть очень непросто в условиях довольно жесткой политической конкуренции внутри стран.

Основная трудность на пути формирования такого союза— политическая нестабильность в отношениях между странами и внутри стран, отмечает замдиректора Института Латинской Америки РАН Дмитрий Розенталь. «Сейчас отношения Аргентины и Бразилии несколько нормализовались в силу того, что в обеих странах к власти пришли левоцентристские правительства, но политическая динамика в Латинской Америке такова, что делать долгосрочные прогнозы сложно»,— поясняет эксперт. Пока создание союза— это просто идея, находящаяся исключительно на уровне обсуждения, до реализации очень далеко, хотя в целом регион имеет хороший потенциал интеграционных процессов, говорит Розенталь.

Проекты общих валют

Помимо самого известного, эффективно функционирующего проекта единой валюты (евро) история знает и другие примеры таких замыслов.

Экономическое сообщество стран Западной Африки (ЭКОВАС) планирует запустить единую валюту «эко» в 2027 году, говорил летом 2022 года председатель комиссии ЭКОВАС Жан-Клод Бру. Концепт впервые был объявлен еще в 2003 году.

Аргентина и Бразилия уже пробовали разработать общую валюту: в 1987 году лидеры двух стран подписали протокол, который предусматривал создание общей валютной единицы под названием «гаучо» для обслуживания региональных расчетов, однако эта идея быстро затухла.

Подписанный в 1999 году договор о создании Союзного государства России и Белоруссии в принципе предполагает поэтапное введение единой денежной единицы. Но конкретных шагов в этом направлении стороны пока не сделали. «Когда мы с Ельциным подписывали соглашение, мы имели в виду, что это будет ни белорусский, ни российский рубль, а некая валюта другая, третья. Но поскольку у нас рубль и у вас рубль, то зачем нам выдумывать? Называть ее «талер» какой-то или еще что-то. Да, это будет рубль»,— говорил в 2021 году «РИА Новости» президент Белоруссии Александр Лукашенко.